дворцом местного нувориша.
У входа гостей встретила пожилая женщина с морщинистым лицом, вероятно, хозяйка. Мехмет что-то сказал ей по-турецки. Она согласно кивнула и жестом пригласила всех войти.
В доме было так тихо, словно здесь никто не жил. Но это была обманчивая тишина. Как выяснилось потом, тут обитали не меньше двух десятков человек. А сейчас, несмотря на день-деньской, все люди еще спали.
В гостиной, куда первым делом отвели девчонок, царила полная темнота. Они в нерешительности остановились на пороге. Когда хозяйка зажгла свечу, в полумраке обрисовались контуры мягких диванов и пухлых кресел, томно дремавших посередине комнаты в ожидании званых гостей. Вдоль стен стояли стулья с изогнутыми спинками. Судя по всему, мебель была старинная, дорогая. На шелковой обивке и деревянных подлокотниках в тусклом пламени мерцала позолота. Интерьер дополняли парчовые подушки, разложенные на пушистом ковре, и напольные вазы. От чрезмерного скопления мебели было тесно, так что не протолкнуться. Окна, задрапированные плотными шторами, не пропускали ни воздуха, ни солнечных лучей.
Девчонки, огибая препятствия, пересекли гостиную и на секунду задержались у лестницы. Шоира цепко ухватилась за резные перила, демонстрируя тем самым, что дальше никуда не пойдет, но получила весьма ощутимый пинок под лопатку со стороны тишайшей почтенной хозяйки и медленно поползла вверх по ступенькам. На втором этаже пленниц бесцеремонно втолкнули в первую на площадке дверь, и заперли на ключ.
В помещении, где они очутились, вообще не было окон. Шоира ощупью двинулась вперед, беспомощно шаря руками в кромешной тьме и хватаясь за воздух. Так она добралась до какой-то кровати, бросилась на постель и заголосила. Машка же осталась стоять у порога.
– Слышь, ты, зараза, заткнись! А то рога поотшибаю! – послышался из угла чей-то недовольный голос. – Всю ночь вкалывали, а теперь какая-то шалава спать не дает!
– Ты че орешь, Лариска! – раздалось у Шоиры слева над ухом.
– Да не я это, Ир, а новенькая… завывает…
Говорили по-русски. От неожиданности Шоира прекратила рыдать. Господи, свои! Откуда?
Она вскочила и оглянулась вокруг. Ее глаза уже немного привыкли к темноте и сумели разглядеть незатейливую обстановку комнаты. По одну сторону от двери стояли два гардероба, по другую – несколько узких кроватей в ряд, как в пионерском лагере. На соседней кушетке зашевелилась гора одеял, и из-под них показалась чья-то взлохмаченная голова.
– Какая еще новенькая?
В тот же миг вспыхнул свет ночника, и на нее уставились три пары любопытных глаз. Та девушка, что проснулась первой, и которую, кажется, звали Ларисой, заметила стоявшую у двери Машку.
– Э…, да тут еще одна… мамзель, у стенки жмется! Давай, давай, выходи на центр, а мы на тебя посмотрим! – с вызовом сказала она. – Не боись, не укусим.
– Ой, девочки, – радостно защебетала Шоира. – Мы так рады, что тут свои! А куда это мы попали? Странный какой-то дом, вроде, как не жилой, а оказывается…
– Ты дурочку из себя не строй, – сказала кудлатая голова.
– А я и не строю. Я, правда, не понимаю.
– Ничего. Поработаешь – поймешь.
– Я работы никакой не боюсь. А что нужно делать-то? Работа негрязная?
В комнате захихикали.
– Ксюх, просыпайся! Просыпайся, толстая корова! У нас тут такой цирк! Ты слышишь? Как тебе работка, не очень грязная, а? – наперебой закричали кому-то обитательницы спальни.
С крайней кровати поднялась четвертая разбуженная девица. Она выбралась из постели, и абсолютно голая прошла на центр комнаты, кокетливо поигрывая огромными, как вымя, грудями.
– Шо такое? – спросила толстуха, воззрившись на Шоиру и напирая на нее всем телом.
– Ксюх, объясни новым барышням насчет работы, – сказала бойкая Лариска, давясь от смеха.
– Шо? Та хиба воны нэ зналы, на шо шлы?
За этими словами последовал новый взрыв хохота. Шоиру как током передернуло. Господи! Ведь это же бордель! Она, девочка-отличница, дочь бывшего секретаря райкома партии, оказалась в публичном доме! Их с Машкой, провели, как малых детей… Поманили длинным рублем… Сначала заглотнули наживку в виде Сингапура, а потом попались на крючок, уже в другом месте.
Шоира снова заплакала.
– Хватит, сырость разводить, – сказала взлохмаченная девица, одновременно приглаживая непокорные короткие вихры. – А то ща в миг тебе рожу начищу! Тоже мне целка, выискалась!
– Да будет тебе, Настена, на девку нападать, – заступилась проститутка в кружевной комбинации. – Не все ж такие, как ты, по контракту. Бывали случаи, что и силком сюда привозили. Помнишь Маринку, которая сбежала полгода назад? Та тоже ревела.
– И в правду, чего нам собачиться? Мы тут все в одной упряжке. Давайте лучше знакомиться, все равно теперь не заснуть, – предложила Лариска, указывая на каждую из соседок пальцем.
– Моднявая, в кружевах, у нас Ирка из Воронежа, значит… Толстая Ксюха, Оксана Житомирская, с Украины сюда приехала…. Вон та… лохматая – Настена, родом из Томска. Раньше она подрабатывала в Стамбуле, а теперь заслужила «повышение за хорошую службу», и бывший хозяин отправил сюда, вроде как на курорт. Тут тихо, спокойно, опять же клиентура солидная, богатая. Море – рядом, фрукты – от пуза. Считайте, что вам, девки, повезло…
Шоира ее не слушала. В мозгу гвоздем засела сказанная мимоходом фраза о какой-то Маринке, которая сумела удрать отсюда полгода назад. Бежать, бежать им с Машкой надо, вот, что. Только как? Куда деваться без паспортов?
– А где мы находимся, до города далеко? – перебила она Лариску. – Нам нужно срочно в посольство!
– Не дурите, девки, – сказала любимица хозяина Настена. – Бежать надумали? В раз поймают, да еще и отметелят, как следует. А тут ничего, жить можно, и даже очень неплохо… А если с умом, и с начальством поласковее быть, так оно тебе и клиентов хороших подбросит…
Машка, до этого пребывавшая, будто в летаргическом сне, неожиданно взорвалась:
– Что нам делать и как себя вести, мы сами разберемся. Лучше скажите, куда это нас занесло, что за город, и как отсюда можно выбраться. Будьте людьми. Свои ж все-таки, не турки.
– Ну, как знаете, девки. Пеняйте потом на себя, – ответила Лариска.
Она в двух словах живописала вновь прибывшим сложившуюся ситуацию. Из ее короткого и сбивчивого рассказа девчонки поняли, что их привезли в Варош, самый богатый район города Фамагусты, захваченный турками-киприотами. Здесь лет двадцать тому назад на роскошных виллах жили греки. Но все они были вынуждены покинуть свои дома в течение суток. Турки разрешили переселенцам взять с собой лишь то, что могло уместиться в две сумки. Люди уходили из города в полной уверенности, что смогут приехать сюда через пару недель, еще не зная, что вернуться домой им не суждено никогда.
– Так мы что же, на Кипре? – недоверчиво переспросила Машка. – А при чем тут турки?
– Да, вроде как на Кипре, деточка, а вроде и нет… – загадочно ответила Лариска. – Только в серверной его части. Остров разделен на две половины, а граница проходит как раз через Фамагусту. Про демаркационную линию слыхала когда-нибудь?
– Не-а.
– Так вот. Мы теперь находимся на турецкой территории, и местные жители именуют ее гордо – Турецкая Республика Северный Кипр. Ну, а в мире никто такое государство не признает… Нет его ни на одной карте!
– То есть как это, нет? А что же есть?
– Есть «область, оккупированная Турцией». И нет тут, деточка, никакого российского посольства, и никто вам не поможет.
– Господи, что же делать?! – вскричала